Андрей Мирошкин
Гиппиус З. Сочинения. Роман в 2 томах. Т. I. Без талисмана. Победители. Сумерки духа / Вступ. ст., сост., подгот. текста и комм. Т.Г.Юрченко. - М.: Лаком-книга, 2001. - 368 с. - (Золотая проза Серебряного века). 3500 экз. (п) ISBN 5-85647-056-5
Гиппиус З. Сочинения. Роман в 2 томах. Т. II. Чертова кукла. Роман-царевич. Чужая любовь / Вступ. ст., сост., подгот. текста и комм. Т.Г.Юрченко. - М.: Лаком-книга, 2001. - 416 с. - (Золотая проза Серебряного века). 3500 экз. (п) ISBN 5-85647-056-5
Белый А. Сочинения / Вступ. ст., сост., подгот. текста и комм. Н.А.Богомолов. - М.: Лаком-книга, 2001. - 416 с. - (Золотая проза Серебряного века). 2000 экз. (п) ISBN 5-85647-058-4
Розанов В. Листва (Из рукописного наследия) / Вступ. ст., сост., подгот. текста и комм. А.Н.Николюкина. - М.: Лаком-книга, 2001. - 368 с. - (Золотая проза Серебряного века). 2000 экз. (п) ISBN 5-85647-056-5
Андреев Л. Избранное автором. Повести и рассказы (1899 - 1907) / Вступ. ст., сост., подгот. текста и комм. А.Руднев, В.Чуваков. - М.: Лаком-книга, 2001. - 544 с. - (Золотая проза Серебряного века). 3000 экз. (п) ISBN 5-85647-060-8
Аверченко А. Сочинения в 2 томах. Т.1: Кипящий котел / Вступ. ст., сост., подгот. текста и комм. Д.Д.Николаева. - М.: Лаком-книга, 2001. - 384 с. - (Литература русского зарубежья от А до Я). 2000 экз. (п) ISBN 5-85647-042-0
Аверченко А. Сочинения в 2 томах. Т.2: Смешное в страшном / Вступ. ст., сост., подгот. текста и комм. Д.Д.Николаева. - М.: Лаком-книга, 2001. - 384 с. - (Литература русского зарубежья от А до Я). 2000 экз. (п) ISBN 5-85647-042-0
Бунин И. Сочинения: Ночь отречения / Вступ. ст., сост., подгот. текста и комм. Д.Д.Николаева. - М.: Лаком-книга, 2001. - 448 с. - (Литература русского зарубежья от А до Я). 3000 экз. (п) ISBN 5-85647-054-6
Литература русского Серебряного века, активно ныне издающаяся после десятилетий замалчивания, вызывает большой читательский интерес. Писателей начала ХХ века (в том числе эмигрантов) теперь изучают в школах и институтах, по их творчеству сдают зачеты и защищают дипломы. Но квалифицированных изданий по-прежнему недостаточно. Серии "Золотая проза Серебряного века" и "Литература русского зарубежья от А до Я" адресованы прежде всего учащимся школ и лицеев, студентам и преподавателям словесности. Все книги серий подготовлены ведущими специалистами ИНИОН РАН, авторитетными историками русской литературы ХХ столетия. Тексты для публикаций выверены по первоисточникам, в комментариях подробно разъяснены факты и реалии дореволюционной и эмигрантской жизни. Таким образом, книги обеих серий рассчитаны и на учащуюся молодежь, и на специалистов.
В серии "Золотая проза Серебряного века" вышло пять книг, и две из них - Сочинения Зинаиды Гиппиус. В обоих томах - романы легендарной декадентки, "мадонны" русского модернизма: "Без талисмана", "Победители", "Сумерки духа", "Чертова кукла", "Роман-царевич" и "Чужая любовь" (последнее сочинение, публиковавшееся на страницах парижской газеты "Возрождение" в 1929 году, практически неизвестно современному российскому читателю).
Другой корифей Серебряного века - писатель и философ Василий Розанов - тоже еще не издан полностью. В том, составленный А.Н.Николюкиным, включены фрагменты книг "Уединенное", "Последние листья", "Апокалипсис нашего времени", "Сахарна"… Здесь - весь спектр раздумий замечательного писателя о судьбе России, ее религии, культуре и литературе.
Писатель из младшего поколения символистов - Андрей Белый представлен в серии "Золотая проза Серебряного века" ранними произведениями: двумя "симфониями" и романом "Серебряный голубь", рассказывающем о русских сектантах.
Еще один культовый писатель того поколения - Леонид Андреев, всю жизнь "метавшийся" между реалистами и декадентами. В его нынешний сборник включены рассказы, отобранные самим писателем для посмертного собрания своих сочинений. Здесь и знаменитые "Красный смех", "Бездна", "Иуда Искариот", и менее известные произведения.
Уже известная читателям серия "Литература русского зарубежья от А до Я" пополнилась двухтомником сочинений Аркадия Аверченко. Блестящий юморист, редактор журнала "Сатирикон" представлен в книгах такими прославленными циклами, как "Дюжина ножей в спину революции", "Кипящий котел", "Записки простодушного", "Шутка мецената"… В большой вступительной статье Д.Д.Николаева подробно рассказано о судьбе "короля сатириков" в Белом Крыму и в эмиграции.
В сборнике первого русского нобелевского лауреата по литературе Ивана Бунина впервые опубликованы под одной обложкой произведения первых трех лет эмиграции - рассказы, статьи, фельетоны, стихотворения. Напечатанные в хронологическом порядке, эти вещи заставляют по-новому взглянуть на великого русского писателя в самый драматичный период его жизни.
Евгений Лесин
Набоков В. Со дна коробки: Рассказы / Пер. с англ., сост., предисл. Дмитрия Чекалова. - М.: Издательство Независимая Газета, 2001. - 192 с. - (Беллетристика). 7000 экз. (п) ISBN 5-86712-122-4
"Когда хочу представить ее, приходится мысленно приникать к коричневому родимому пятнышку на ее пушистом предплечье - так сосредотачиваешься на знаке препинания в неразборчиво написанной фразе". Название - "Как там, в Алеппо…" Дата написания - 1943 год. Язык - английский. Автор - Владимир Набоков. Впрочем, хоть автор и Набоков, все же это 1943-й год: "Я женился, дайте вспомнить, примерно через месяц после того, как Вы покинули Францию и недели за две до того, как добродушные немцы ворвались в Париж".
Набоков умел быть всяким. Умел писать романы и рассказы, на русском и английском, умел быть пленительно-грубым и застенчиво-нежным. Умел играть в шахматы и ловить бабочек, писать стихи и научные штудии, переводить самого себя с одного родного языка на другой и обратно, переводить русских классиков и комментировать их… Единственное, чего он не умел - делать что-либо плохо. В настоящий сборник вошли рассказы, написанные им по-английски, написанные с 1943-го по 1951-й год. Единственные его английские рассказы (за исключением впоследствии переделанных и включенных в "Другие берега"). В книге всего девять рассказов, и все они - шедевры.
Набоков умел быть всяким, абсолютно всяким. Даже остросоциальным памфлетистом, этаким Салтыковым-Щедриным, Гоголем и Лесковым одновременно. Представьте себе, ну, скажем, Аркадия Аверченко. Если б можно было сконцентрировать все его творчество (все лучшее и смешное в его творчестве) в одном рассказе, то получилось бы произведение безумно смешное, жутко злое, дикий антисоветский пасквиль. Набоков сделал что-то подобное - в рассказе "Образчик разговора, 1945", только все равно лучше, и текст у него не антисоветский, а антифашистский. Про дикое сборище американских нацистов и немцев, обосновавшихся в США и грустящих сообща о поражении Германии во второй мировой войне. Попал же туда герой совершенно в духе хармсовских штучек - его перепутали с его полным тезкой, естественно, профашистом, сталинистом, белым офицером. Случай не является абсолютной выдумкой: один из немецких агентов имел паспорт на фамилию Массальский, а мужем Веры Набоковой (сестры) был князь Массальский. В рассказе, конечно, гротескность ситуации абсолютна: "...меня вдруг арестовали по обвинению в битье трех зеркал в ресторане - род триптиха, рисующего моего тезку пьяным (первое зеркало), очень пьяным (второе) и пьяным в стельку (третье)".
Набоков умел быть всяким. Захотел написать порнографический роман - получилась "Лолита", лучшее после Шекспира произведение о любви, написанное на английском языке. Захотел заняться научной фантастикой - из-под его пера выходит "Ланс", рассказ о космическом путешественнике, потомке... правильно, Ланселота. "Пусть на дворе 2145 год от Рождества Христова или год двухсотый от пришествия Антихриста..." (рассказ написан в 1951).
Конечно, это не фантастика, а поэзия встречи и расставания. Ланса провожают в полет родители, они же его и встречают, все остальное - язвительные рассуждения о научно-фантастических и детективных произведениях: "И вот добрый малый в них потупился, негодяй осклабился, а благородный герой побледнел от негодования. Звездные царьки, руководители галактических профсоюзов - вылитые копии энергичных белобрысых менеджеров из здешних преуспевающих компаний..."
Аналогично и с остальными рассказами - в основном, из американской жизни (пять из девяти), но порой и от жизни русской эмиграции в Европе. Порою основанных на подлинных фактах ("Ассистент режиссера"), порою абсолютно мистификаторских ("Забытый поэт"). И так далее, все пересказывать глупо. Замечу лишь, что название дано переводчиком, ну а Набоков… А Набоков умел быть всяким, и всегда удивлял, и будет удивлять до тех пор пока хоть одна живая душа на земле знает русский или английский.
Андрей Мирошкин
Набоков В. Лекции о "Дон Кихоте" / Пер. с англ.; Предисл. Ф.Бауэрса, Г.Дэвенпорта. - М.: Издательство Независимая Газета, 2002. - 328 с. - (Литературоведение). 5000 экз. (п) ISBN 5-86712-091-0
Это уже третья книга в цикле набоковских университетских лекций, изданных по-русски "Независимой Газетой". Первые тома были сборные (в каждом - лекции о полудюжине отечественных и зарубежных классиков), третий же получился монографическим. Лекции о романе Сервантеса профессор Nabokoff читал не в Корнеллском университете, где он служил более десяти лет, а в Гарварде, куда его пригласили в 1951/1952 учебном году. При жизни писателю так и не удалось издать свои лекции: это сделали после смерти Набокова дотошные библиографы. В нынешнюю книгу вошли шесть лекций (включая Введение). Большую же часть тома занимают подробный синопсис "Дон Кихота" с комментариями Набокова, два предисловия, примечания составителя и фрагменты из рыцарских романов "Смерть Артура" и "Амадис Галльский".
Зачем Набоков взялся читать лекции о "Дон Кихоте" - романе, который ему в целом не близок? По мнению автора предисловия Гая Дэвенпорта, Набоков хотел "открыть для студентов текст, очистив его от ханжеского вздора, наслоившегося на роман в результате длительной традиции неверного прочтения". Стало быть, набоковский метод прочтения романа - единственно верный, эталонный?.. Лекции, конечно, интересны, капризно-прихотливы, эссеистичны, местами очень остроумны. И все-таки жаль студентов, которые знакомятся с романом Сервантеса исключительно "по Набокову". Писательские амбиции, неистощимая фантазия и органическая потребность абсолютно во всем быть оригинальным превращают эти лекции в этакие блистательные маргиналии, изысканный десерт. Главным же блюдом, наверное, все-таки должен быть взвешенный, объективистский курс. Написанный каким-нибудь "занудой в академической шапочке", которых так не любил Набоков. Но чьи толстые труды он старательно штудировал.
Своих гарвардских слушателей, как и корнеллских, Набоков призывает относиться к великим романам исключительно как к "великолепным сказкам", без которых, впрочем, "и мир не был бы реален". Сам по себе роман "Дон Кихот" Набоков ставит невысоко. Но образ главного героя - "гениальная удача Сервантеса" - спасает "лоскутную и бессвязную историю". Герой перерос книгу, оказался значительнее, сложнее, благороднее ее. Сервантес писал книгу не разумом, но интуицией. Он даже редко перечитывал написанное - отсюда пресловутые повторы и ошибки. Но художественное чутье помогло писателю сотворить шедевр, повлиявший, кстати, и на прозу самого Набокова. Чем "Лолита" не плутовской роман, где имя героини к тому же - уменьшительное от испанского Долорес? А Дэвенпорт и вовсе называет Дульсинею Тобосскую "бабушкой" набоковской нимфетки…
Литературоведческий метод Набокова напоминает построения русских формалистов и штудии Андрея Белого. Так, одним из главных ключей к "Дон Кихоту" у Набокова становится тщательно начерченная схема испанской ветряной мельницы семнадцатого столетия. Сфера больших идей лектора мало интересует - зато мелочи Набоков изучает с пристальностью энтомолога: "победы и поражения" ламанчского идальго скрупулезно подсчитаны и сведены в специальную диаграмму. Мимоходом лектор уличает Сервантеса в незнании географии и деревенского быта Испании. Целая лекция посвящена развенчанию мифа о "добром и гуманном" романе: по Набокову, "Дон Кихот" - одна из самых страшных и бесчеловечных книг за всю историю мировой литературы. Цитаты с описанием всевозможных побоев и жестоких обманов подобраны убедительно.
Как водится, достается в лекциях и интерпретаторам-предшественникам (Сент-Бёву, Брандесу, даже Тургеневу). Но это для Набокова привычный ритуал. Как для христиан - изгнание бесов.
Евгений Лесин
"Я берег покидал туманный Альбиона…" Русские писатели об Англии. 1646 - 1945 / Подг. Казнина О.А., Николюкин А.Н. - М.: РОССПЭН, 2001. - 648 с. 1500 экз. (п) ISBN 5-8243-0252-9
Любимов М. Гуляния с Чеширским Котом: Мемуар-эссе об английской душе. - СПб.: Амфора, 2001. - 445 с. 5000 экз. (п) ISBN 5-94278-183-4
Не помню кто, кажется, Надежда Яковлевна Мандельштам говорила: вот немцы - прекрасная поэзия, средняя проза. Вот французы - прекрасная проза, средняя поэзия. И англичане - прекрасная проза, прекрасная поэзия. С другой стороны, как известно, уже Геродот сомневался в существовании Англии, а почему мы должны быть лучше или хуже Геродота?
Имя первого русского политического эмигранта-невозвращенца всякий школьник (а не только в ГПУ-КГБ-ФСБ) знает - это Андрей Курбский. Между тем первый политический эмигрант в Англию вовсе даже не сонливый Герцен с его "Колоколом", которым он пытался разбить будущий "железный занавес". Впервые покинули Россию и не вернулись по политическим соображениям племянники Бориса Годунова. Один из них, Николай Алферьев, стал на острове пастором. Михаил Романов звал его ко двору, но бдительный эмигрант предпочел революционера Кромвеля капризной русской монархии. Заметками об Англии 1645-1646 гг. одного из русских гонцов (предположительно переводчика Посольского приказа Федора Архипова) и открывается книга. Даже название опуса звучит стихами "Роспись городу Лундану и всей Аглинской земли" (тогда ударяли англичан правильно - на первый слог). Цитировать оттуда хочется каждое слово, но ограничусь малою толикой: "А Востминстер велик гораздо, кругом боле версты, а высок столь, что умом не мочно сметить, а крыт свинцом…". И еще: "А люди у них добре ласковы во всей Земли, любительны", и, разумеется, "воровства у них никакова нет, а буде кто украдет хотя что невеликое, и тех людей вешают". Ну и, сами понимаете, "питье у них все в земли доброе, всегда пиво пьют ратные люди, а квасу и воды не пьют…" То ли изменилось что с тех пор, то ли англомании у наших соотечественников поубавилось, но вот, скажем, майор в отставке Петр Макаров, прошедший пешком по Англии летом 1795 года, писал: "Англия наполнена ворами. Путешественники часто бывают принуждены выдерживать на больших дорогах настоящие сражения. В Лондоне, на главных улицах, в десять и одиннадцать часов вечера, при свете фонарей, при толпе многочисленного народа отнимают вещи и деньги так свободно, как в лесу! Флегматики идут мимо…" Ох, уж эти флегматики!
Право, книга истинно уникальна, хотя в ней много не только имен известных (Кантемир, Батюшков, Чаадаев, А. Тургенев и Н.Тургенев, великолепный Н.Греч, пишущий о пиве и газетах, Герцен, Достоевский, Горький, В.Д.Набоков, К.Д.Набоков и, разумеется, В.В.Набоков, а также Бунин, Цветаева, Пильняк etc.), но даже и текстов всем знакомых, вроде "Писем русского путешественника" Карамзина. Много, впрочем, малоизвестного, полузабытого, публиковавшегося в эмиграции или до 17-го года. Фрагмент книги О.А.Новиковой (название ее длинно, потому приводить не буду), а точнее первая глава ее - "Английские предрассудки" даже переведена с английского (монархистка сия, естественно, бранит островитян на чем свет стоит, впрочем, остроумно).
Но любили и посещали Англию не только дипломаты и литераторы, эмигранты всех мастей, всякие там революционеры и белогвардейцы, но и, что естественно, шпионы, сиречь разведчики. Михаил Любимов подобно Моэму и Дефо сочетает оба достоинства - он разведчик (об этой стороне его профессиональной деятельности судить не берусь, не специалист) и великолепный рассказчик. Только Федор Архипов написал о Британии столь же поэтично. Любимова в свое время из Англии выслали, но, спустя годы, он туда все равно вернулся, выпить "за примирение" с коллегами (в том числе и "двойными" коллегами вроде Ле Карре). "Мемуар-эссе" его - это и воспоминания разведчика (в духе Кивинова: очень бытовые, очень смешные) и действительно "письма русского путешественника". Самые объемные (и интересные!) главы - о женщинах и всяком разврате британском ("Из всех английских перверсий больше всего мне нравится эксгибиционизм, корнями уходящий в прошлое города Ковентри…" - это о Годиве, если кто забыл), об алкоголе и юморе.
"Я берег покидал…" кончается 1946 годом, примерно тогда же, то есть "холодной войной" начинается Любимов, служа таким образом прямым продолжением сборника. Русские писатели об Англии писали и писать будут. Чеширский же Кот с повадками нашего Бегемота не сердится на автора за шпионаж, ведь если Любимов что-то там против Королевы и нашпионил, то книгой своей он долг ей вернул стократ.